Приемные испытания в монастыре Шаолинь

Как утверждают легенды, попасть в Шаолинь было очень непросто, а выйти оттуда еще труднее. Для поступления в монастырь и для ухода оттуда одного желания оказывалось недостаточно. Двери его открывались только перед теми, кто мог выдержать весьма суровые испытания своих физических и морально-психологических качеств.

Строгие правила отбора наиболее достойных кандидатов в монахи впервые установил Мэн Чжан. Он справедливо считал, что приумножит славу и мощь Шаолиня далеко не каждый. Для этого подходили только такие люди, которые умели находить выход из самой отчаянной ситуации, отличались хладнокровием, отвагой и исключительным терпением. Большое значение он придавал также их умственным способностям и моральным качествам. Выявлять лиц, отвечавших подобным требованиям, позволял оригинальный «вступительный экзамен».

Если на поступление в монастырь претендовал мирянин, то ему следовало представить рекомендации от трех уважаемых особ, удостоверявших его благочестие и незапятнанность репутации. В том случае когда претендентом являлся монах, рекомендательных писем не требовалось. Достаточно было предъявить письменное разрешение своего патриарха на переход в Шаолинь и пожертвовать какую-нибудь ценную вещь в монастырскую сокровищницу. Чем влиятельнее были люди, давшие рекомендации, и чем дороже подарки, тем благосклоннее относились к новичку. Но ведь ошибаться могут и святые. Поэтому от прохождения через систему придуманных Мэном тестов не освобождался никто.

Поступающий получал записку с повелением в указанный день прибыть до восхода солнца к первым воротам Шаолиня. Эти ворота находились у подножия горы Сун, в самом начале пробитой в скалах тропинки, ведущей к монастырю, находившемуся, как известно, выше, возле самой вершины. Здесь надо было ждать до тех пор, пока не впустят. Время ожидания колебалось от одного дня до недели. Самые нетерпеливые не выдерживали долгого ожидания и уходили. Остальных, наконец, впускали. Обычно это происходило около полудня. Вскоре им тут же, возле ворот, подавали довольно странный обед. Он состоял из очень черствой лепешки и горячего супа. Суп был налит в котел, но плошки, которые вручали испытуемым, были с отбитым дном. Стоило только кому-нибудь спросить, как же из нее есть, и его тотчас отправляли домой. Подобные вопросы свидетельствовали о недостатке сообразительности. А решение было простым: использовать лепешку вместо дна и съесть ее потом, когда она размякнет от супа.

После трапезы наступал черед следующего испытания. Оно заключалось в том, что надо было самостоятельно добраться до входа в сам монастырь. Задача осложнялась тем, что сразу за нижними воротами тропинка разветвлялась на несколько совершенно одинаковых путей. Но к цели вела только одна из них. Какая именно? Вот это и надо было определить по каким-либо признакам или же угадать. Нередко бывало так, что только после многочасового блуждания в скалах кандидат убеждался в том, что выбрал неверный путь. Тогда ему приходилось возвращаться назад, чтобы начать все сначала. При этом он ежеминутно рисковал жизнью, ибо спускаться вниз было гораздо труднее, чем карабкаться вверх. Стоило лишь оступиться, и рухнешь в шестидесятиметровую пропасть! И все это приходилось делать с мыслью о том, что следующая тропинка тоже может вести в тупик! Сами монахи поднимались вверх кратчайшей дорогой, проходившей под водопадом. Но те, кто стремился вступить в их ряды, об этом даже не подозревали.

Добравшись в конце концов до монастыря, они оказывались в густых бамбуковых зарослях, вплотную подступавших к его стенам. Здесь следовало смотреть в оба глаза. Листья в этом зловещем саду ранили словно бритвы, а отдельные побеги бамбука специально были срезаны почти до самой земли и заострены. Стоило наступить на такую трубку, и нога оказывалась проколотой насквозь. Кроме того, здесь повсюду таились ямы-ловушки, с острыми кольями на дне. Тот, кому удавалось избежать всех опасностей, оказывался перед красиво оформленным входом в Шаолинь. Но там он убеждался, что эта дверь не для него. Она считалась священной и открывалась только для особо важных гостей, а также перед теми немногими монахами, которые выдержали жестокие выпускные испытания.

Кроме нее, имелось еще два входа. Один находился в боковой стене, а другой – сзади. По традиции, боковой дверью в Шаолине пользовались те монахи, которые по решению общины должны были на какое-то время вернуться к мирским делам, если того требовали интересы монастыря. Все остальные входили и выходили через заднюю дверь. Перед ней поступающие снова ждали от одного дня до недели. Все эта время об их пропитании никто не заботился. Им приходилось есть ягоды и коренья, ловить мелких животных и птиц или питаться тем, что| прихватил с собой из дому, если вовремя об этом побеспокоился.

Добавлено (10.09.2007, 22:15)
---------------------------------------------
Пока длилось ожидание, новичка якобы случайно несколько раз обливали со стены помоями и посыпали мусором. Любые проявления нетерпеливости или гнева подмечались специальными наблюдателями, находившимися в укрытии. Наиболее не выдержанным заявляли, что они могут возвращаться туда, откуда пришли. Иногда калитка приоткрывалась, но лишь для того, чтобы выпустить или впустить кого-нибудь, идущего по своим делам. Если поступающий бросался к нему с вопросами или просьбами, его за такую дерзость немедленно отправляли восвояси.

Наконец, наступал момент, когда самых терпеливых приглашали войти. Но поначалу никто в монастыре не обращал на них никакого внимания. Только пара монахов пыталась разными способами заставить их пасть духом или вывести из себя. Если им это не удавалось, то кандидату поручали малоприятную работу: таскать воду (ведро, к несчастью, оказывалось дырявым, так что почти вся вода проливалась), мыть коридоры (только пол высыхал, как по нему проходила толпа монахов в грязных сандалиях, и все приходилось начинать сначала). Новичку давали подчас распоряжения, противоречащие одно другому, или же предлагали исполнять чьи-то прихоти, весьма похожие на насмешку. Его упрекали также в чем-то таком, о чем он не имел ни малейшего представления. Те, которые отказывались что-то сделать, злились или приходили в уныние, тоже могли возвращаться к себе домой.

Выдержавших и это испытание отправляли помогать на кухню. Там их выдержку и настойчивость поверяли тем, что заставляли совершенно тупым ножом резать куски очень жесткого и жилистого мяса. В конце-концов, им велели убить белого кролика и приготовить из него жаркое. Правильно поступал тот кандидат, который отказывался и говорил, что не может этого сделать ни при каких обстоятельствах. (Здесь следует пояснить, что белый кролик считается у китайцев священным животным. Согласно легенде, враги одного весьма почтенного князя убили его сына и приготовили из него блюдо, которым накормили отца. Когда князь узнал, что ел мясо собственного сына, ему стало дурно. Его тут же вырвало, а извергнутая им пища превратилась в белого кролика, убежавшего в лес.)

Того, кто выдерживал и это, проверяли на честность. Ему давали определенную сумму денег или несколько жемчужин и просили какое-то время держать их у себя. Потом ценности забирали, а ему говорили, что он утаил часть денег или одну жемчужину, или же говорили, что он якобы вернул больше, чем ему давали. И в том, и в другом случае оценка зависела от соответствующего ответа. Потом испытывали выносливость. Например, требовали, чтобы кандидат простоял два часа в стойке «лошади». Если он не выдерживал этой пытки, то считали, что ему не хватает желания или усердия.

Последний вступительный экзамен заключался в собеседовании с патриархом, в разговоре с которым нельзя было показаться ни слишком доверчивым, ни чересчур хитрым. В конце беседы патриарх предлагал своему гостю чашку чая. Если тот начинал пить, его немедленно отсылали из-за незнания этикета и отсутствия должной вежливости. Следовало поставить свою чашку перед алтарем предков, склониться перед ним в низком поклоне, а затем, обернувшись, отвесить поклон еще и патриарху. Если последний выпивал после этого свой чай, это означало, что кандидат наконец окончательно принят.

Во время церемонии посвящения в монахи новичок давал клятву душой и телом служить монастырю и оставаться верным ему до самой смерти. В знак полного разрыва с прежней своей жизнью он получал новое имя. Он узнавал также о том, что отныне ему нельзя покидать Шаолинь даже на время, кроме тех случаев, когда это связано с выполнением определенных заданий.

Взял с сайта www.advayta.org