Но прежде чем советовать надо иметь хотя бы общее представлении о том к какой школе и какому из направление ближе всего это давушка. Надо хотя бы поговорить с ней ........

Интересно подметить, что в русском переводе его книги отсутствует один из параграфов на тему как же именно развивать ясновидение. А если учесть что этой теме в оригинале отведено всего два параграфа, то..... вобщем не спроста это все. Ну и заставляет конечно задуматся что это может быть не единственная ошибка....

Пропущенный кусок (третья страница с конца, сразу после " и новые миры начнут раскрываться перед ним. "):
As a preliminary training towards the satisfactory achievement of such meditation, he will find it desirable to make a practice of concentration in the affairs of daily life—even in the smallest of them. If he writes a letter, let him think of nothing else but that letter until it is finished if he reads a book, let him see to it that his thought is never allowed to wander from his author's meaning. He must learn to hold his mind in check, and to be master of that also, as well as of his lower passions he must patiently labour to acquire absolute control of his thoughts, so that he will always know exactly what he is thinking about, and why—so that he can use his mind, and turn it or hold it still, as a practised swordsman turns his weapon where he will.

Но если он этого достигнет, это будет во всех отношениях в высшей степени благотворно для него и по мере того, как он будет все более и более возвышать и сосредоточивать свою мысль, он постепенно увидит, что новые миры начнут раскрываться перед ним.
Но если бы те, которые так страстно жаждут ясновидения, могли бы получить его хоть на время, на один день или даже на один час, — захотели бы они удержать за собою этот дар? В этом можно усомниться. Правда, он открывает перед ними новые миры для изучения, новые возможности быть полезными и из-за последней причины многие из нас чувствуют, что стоит этому отдаться; но нужно помнить, что для того, кого долг все еще призывает жить в мире, это ни в коем случае не может быть только благом. На человека, в котором раскрылось это зрение, скорби и бедствия, зло и алчность мира действуют, как вечно присущая тяжесть, так что в первые дни своего познания он часто склонен повторить страстное заклятие, заключенное в этих трепещущих строках Шиллера:
Dein Orakel zu verkuenden, warum warfest du mich hin
In die Stadt der ewig Blinden, mit dein aufgeschlossnen Sinn?
Frommt's, den Schleier aufzuheben, wo das nahe Schreckniss droht?
Nur der irrthum ist das Leben; dieses Wissen ist der Tod.
Nimm, o nimm die traur'ge Klarheit mir vom Aug'den blut'gen Schein!
Schrecklich ist es deiner Wahrheit sterbliches Gefass zu sein!
Строки эти можно перевести так: "Зачем ты ввергнул меня в город вечной слепоты, чтобы раскрывшимся чувством провозглашать твоего оракула? Зачем поднимать покров, из-за которого грозит приближающаяся скорбь? Только в незнании — жизнь; это знание — смерть. Возьми назад это печальное ясновидение, прочь от глаз моих этот жестокий свет! Ужасно — быть смертным сосудом твоей истины!" И дальше он опять восклицает: "Верни мне мою слепоту, счастливую темноту моих чувств; возьми назад свой страшный дар!" Но, конечно, это ощущение проходит, потому что высшее зрение скоро показывает ученику нечто более высокое, чем скорбь, оно дает его душе всеохватывающую уверенность в том, что какой бы вид ни имели здесь внешние факты, все, без всякой тени сомнения, ведет к всеобщему и окончательному благу. Он понимает, что грех и страдания существуют, видит ли он их, или нет, и что, видя их, он в конце концов может принести более существенную помощь, чем работая в темноте; и так он постепенно научается нести свою долю в тяжелой карме мира.

Let a man choose a certain time every day—a time when he can rely upon being quiet and undisturbed, though preferably in the daytime rather than at night—and set himself at that time to keep his mind for a few minutes entirely free from all earthly thoughts of any kind whatever and, when that is achieved, to direct the whole force of his being towards the highest spiritual ideal that he happens to know. He will find that to gain such perfect control of thought is enormously more difficult than he supposes, but when he attains it it cannot but be in every way most beneficial to him, and as he grows more and more able to elevate and concentrate his thought, he may gradually find that new worlds are opening before his sight.

As a preliminary training towards the satisfactory achievement of such meditation, he will find it desirable to make a practice of concentration in the affairs of daily life—even in the smallest of them. If he writes a letter, let him think of nothing else but that letter until it is finished if he reads a book, let him see to it that his thought is never allowed to wander from his author's meaning. He must learn to hold his mind in check, and to be master of that also, as well as of his lower passions he must patiently labour to acquire absolute control of his thoughts, so that he will always know exactly what he is thinking about, and why—so that he can use his mind, and turn it or hold it still, as a practised swordsman turns his weapon where he will.

Yet after all, if those who so earnestly desire clairvoyance could possess it temporarily for a day or even an hour, it is far from certain that they would choose to retain the gift. True, it opens before them new worlds of study, new powers of usefulness, and for this latter reason most of us feel it worth while; but it should be remembered that for one whose duty still calls him to live in the world it is by no means an unmixed blessing. Upon one in whom that vision is opened the sorrow and the misery, the evil and the greed of the world press as an ever-present burden, until in the earlier days of his knowledge he often feels inclined to echo the passionate adjuration contained in those rolling lines of Schiller's:

Dien Orakel zu verkünden, warum warfest du mich hin

In die Stadt der ewig Blinden, mit dem aufgeschloss'nen Sinn?

Frommt's, den Schleier aufzuheben, wo das nahe Schreckniss droht?

Nur der Irrthum ist das Leben; dieses Wissen ist der Tod.

Nimm, O nimm die traur'ge Klarheit mir vom Aug' den blut'gen Schein!

Schrecklich ist es deiner Wahrheit sterbliches Gefäss zu seyn!

which may perhaps be translated "Why hast thou cast me thus into the town of the ever-blind, to proclaim thine oracle by the opened sense? What profits it to lift the veil where the near darkness threatens? Only ignorance is life; this knowledge is death. Take back this sad clear-sightedness; take from mine eyes this cruel light! It is horrible to be the mortal channel of thy truth." And again later he cries, "Give me back my blindness, the happy darkness of my senses; take back thy dreadful gift!"

But this of course is a feeling which passes, for the higher sight soon shows the pupil something beyond the sorrow—soon bears in upon his soul the overwhelming certainty that, whatever appearances down here may seem to indicate, all things are without shadow of doubt working together for the eventual good of all. He reflects that the sin and the suffering are there, whether he is able to perceive them or not, and that when he can see them he is after all better able to give efficient help than he would be if he were working in the dark; and so by degrees he learns to bear his share of the heavy karma of the world.

Как предварительное обучение к удовлетворительному достижению такого размышления, он найдет желательным сделать практику из концентрации в делах повседневной жизни? даже в наименьшем из них. Если он пишет письмо, позвольте ему не думать ни о чем ином, но том письме, пока оно не закончено, если он читает книгу, позвольте ему проследить, чтобы его мысли никогда не позволили блуждать от значения его автора. Он должен учиться сдерживать свой ум, и быть владельцем того также, так же как его более низких страстей он должен терпеливо трудиться, чтобы приобрести неограниченный контроль его мыслей, так, чтобы он всегда знал точно, о чем он думает, и почему? так, чтобы он мог использовать свой ум, и повернуть его или держать его все еще, поскольку искусный фехтовальщик поворачивает свое оружие, где он будет.

Автопереводчик)))))